по праву памяти твардовский эссе
Сочинение «Тема памяти в поэме А. Т. Твардовского «По праву памяти»
Сам А. Т. Твардовский не считал, что стихи, составляющие поэму «По праву памяти», – это самостоятельное произведение; он писал их как продолжение к поэме «За далью – даль». При жизни поэта эти стихи, конечно, не могли быть опубликованы, хотя сам А. Т. Твардовский незадолго до смерти подготовил их к печати. В конце 60-х годов в общественно-политической жизни страны усилились негативные тенденции, наступило то, что позже получило емкое название – «застой». Даже та полугласность, которая была возможна во времена хрущевской «оттепели», сошла на нет. И потому стихам Твардовского о сталинизме «настал свой черед» только в конце 80-х, во времена подлинной гласности.
Поэма «По праву памяти» итоговое произведение А. Т. Твардовского, это его раздумья о прожитой жизни – и своей, и страны. Он возвращается к минувшим событиям и судит их как человек и гражданин – по праву памяти. Память не лжет, память высветляет людей и события в их истинном виде, память свободна от ошибок сиюминутности.
Композиционно поэма делится на три части. Первая часть называется «Перед отлетом» и рисует юность поэта. Деревенский паренек мечтает покинуть свое захолустье, променять его «на целый белый свет». Сам Твардовский и его современники мечтали «дорваться вдруг до всех наук», им грезились большие дела, грандиозные открытия, жизнь интересная и увлекательная. Впереди виделось только счастье, которым обязательно должны быть вознаграждены молодой энтузиазм и творческий порыв.
В то же время у людей поколения 20-30-х годов было ощущение, что, страна находится в кольце врагов, что со всех сторон молодой Советской республике угрожают вражеские силы. И потому молодое поколение было готово «к походу», в котором за победу нужно было «и жизнь отдать».
Эта юношеская смесь ожидания счастья и готовности пожертвовать собой во имя Родины составляет пафос первой части поэмы. Все это было «жизнь тому назад», и на закате дней поэт вспоминает себя прежнего со светлой грустью.
Вторая часть имеет совсем другую тональность, которая определяется уже названием – «Сын за отца не отвечает». Здесь зловещим призраком оживают воспоминания о сталинских репрессиях. Сам Твардовский всю жизнь носил на себе клеймо «кулацкого не сына, а сынка», и в молодости он даже скрывал свое происхождение. Теперь, в конце жизни, поэт размышляет, как могло случиться, что целое поколение уже от рождения ощущало себя виновным в том, за что отвечать никак не могло. Государство считало опасными «младенцев вражеских кровей». Звание «сын врага народа» перечеркивало всю судьбу и даже жизнь человека. С каждым годом таких людей становилось все больше, «и все, казалось, не хватало стране клейменых сыновей».
Когда чаша людского гнева переполнилась, партия и ее рулевой делали крутой вираже: появлялись статьи вроде «Головокружения от успехов» или формулировки типа «Сын за отца не отвечает». Но после того как сотни тысяч людей, получив зловещее прозвище ЧСИР – член семьи изменника Родины, были безвинно сосланы или брошены в тюрьмы, эта фальшивая фраза вождя никому реально не могла помочь.
Несправедливость и жестокость были возведены в ранг государственной политики, при которой репрессиям и насильственной депортации были подвергнуты целые народы. Поразительнее всего, что, несмотря на происходящее, многие люди сохраняли наивную любовь, даже благоговение по отношению к «отцу народов». Пропагандистская машина работала так дьявольски искусно, что люди забыли вековые нравственные правила. Донос на близкого человека, публичное отречение от отца, обвиненного по 58-й статье, – все это считалось (и многими – искренне!) гражданской доблестью. Именем Сталина оправдывались страшные преступления:
И душу чувствами людскими
Не отягчай, себя щадя.
И лжесвидетельствуй во имя,
И зверствуй именем вождя.
Прошли годы, стали отцами дети тех страшных лет, и теперь они в ответе за «всеобщего отца».
Заключительная часть поэмы называется «О памяти». От имени своего поколения, от имени тех, кто стал «лагерной пылью», поэт судит прошлое. Он гневно обвиняет Сталина в бесчеловечной жестокости и задается вопросом: как же могло случиться, что истинное лицо «отца народов» было неведомо людям? Ответ А. Т. Твардовского вполне в духе своего времени. Ему кажется, что все дело «в лукавой подмене», в том, что имена Ленина и Сталина были «грубо сдвоены», что Сталина считали продолжателем ленинского дела, в то время как он им никогда не был. Сталин грубо исказил ленинские идеи, и задача состоит в том, чтобы вернуться к ленинским нормам партийной и общественной жизни.
Сегодня новые факты, документальные свидетельства изменили наше представление и о Ленине. Конечно, он не был кровавым диктатором, как Сталин, но многие злодеяния сталинского режима связаны с ленинскими идеями, например с идеей об усилении классовой борьбы в ходе строительства социализма. Но мы не можем обвинять А. Т. Твардовского в его видении истории, потому что каждый человек, даже большой художник, ограничен в своих взглядах рамками времени.
Разоблачение сталинизма, даже такое яркое, исполненное большой художественной силы, сегодня уже не кажется откровением. Но поэма «По праву памяти» все-таки вызывает благодарные читательские чувства, потому что в ней живое, правдивое и выстраданное слово большого художника о своей эпохе.
Осмысление прожитой жизни в поэме А. Т. Твардовского «По праву памяти»
Школьное сочинение
Я правду всю насчет людей
С тобой затем делю,
Что я до боли их, чертей,
«Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые. » Чем-чем, а «роковыми минутами» XX век не был обделен. Поэт Александр Твардовский знал это не понаслышке. На его долю выпало стать поэтическим зеркалом трех трагических периодов, потрясших и мир, и большую и малую родину. Он пережил и перестрадал и 30-е, и 40-е, и послевоенные годы, но ему посчастливилось дожить до тех дней, когда он смог, наконец, правдиво и откровенно рассказать о пережитом.
Твардовский, как человек бескомпромиссный и честный, считал, что неправильно замалчивать черные страницы нашей истории, необходимо предать их гласности, переосмыслить эти события.
Еще в поэме «За далью — даль» были произнесены слова: «Молчанье — тоже ложь». В его последнем, итоговом произведении — поэме «По праву памяти»— эта бесспорная мысль получила дальнейшее развитие: «Нет, все былые недомолвки домолвить ныне долг велит». Потому что — и это первейший и всеопределяющий принцип поэта — «Одна неправда нам в убыток и только правда ко двору!»
В декабре 1963 года, окончив работу над поэмой «Теркин на том свете», в которой была сделана попытка сатирического разоблачения тоталитаризма, Твардовский записал в рабочих набросках:
. Недосказал. Могу ль оставить
В неполноте такую речь,
Где что убавить, что прибавить —
Как долей правды пренебречь?
Годам и дням ведя отсчет.
Недосказал — и горя нету.
Нет, недосказанное жжет.
Первоначально Твардовский собирался добавить «недосказанное» как главу в поэму «За далью — даль», но затем главы сложились в самостоятельное произведение, в котором поэт заново переосмыслил все, о чем писал раньше, — в поэму «По праву памяти».
Эта поэма — социальное и лирико-философское раздумье о непростых путях истории, о судьбах отдельной личности, осмысление поэтом опыта всей прожитой жизни, в которой отразились тяжелые противоречия времени. Мотив поиска правды, как истины и справедливости, сквозной в поэме — от обращения к себе во вступительных строках: «Перед лицом ушедших былей не вправе ты кривить душой» — до завершающих слов о целительном настое «правды сущей», добытой ценой жестокого опыта.
В произведении развиваются и углубляются мотивы, прозвучавшие в книге «За далью — даль» (тема репрессий в главах «Друг детства» и «Так это было»), но теперь они приобретают более личностный характер. Ведь все, о чем пишет поэт, было поистине выстрадано им самим. Речь идет о судьбе его семьи и его собственной судьбе. Потому и построена поэма как взволнованный монолог, обращенный к современникам и, главным образом, к молодым людям — к «вам, из другого поколенья». Это страстная исповедь про то, что «душу жжет»: о попирании неписаных человеческих законов, о поругании человеческого достоинства, о неслыханном произволе 30-х годов, стоившем миллионы жизней, в том числе о поломанных судьбах своих братьев, сестер, отца, матери, высланных в 30-е годы на Северный Урал, и о многих других злодеяниях. Сама память в поэме Твардовского — это не просто взволнованное воспоминание о былом, а невозможность забыть, неотпускающая боль души, постоянное тревожное напоминание о том, что никогда не изгладится в сердце.
Первая глава поэмы «Перед отлетом» — рассказ о юности автора, о друге, с которым они наивно мечтали о счастье и верили в светлое будущее:
Готовы были мы к походу.
Что проще может быть:
Не лгать. Не трусить.
Верным быть народу.
Любить родную землю-мать,
Чтоб за нее в огонь и в воду.
Молодые, уверенные в себе оптимисты, они не предполагали, что от жизни нужно ждать не только счастья. «Сомненья дух» им «был неведом», но тем горше было разочарование, постигшее их при столкновении с действительностью. Уже в этой главе слышно предзнаменование суровой реальности, трагических конфликтов эпохи.
Глава «Сын за отца не отвечает» — отражение той неразрешимой ситуации, в которую попал сам Твардовский в начале 30-х годов. В 1934 году он был отчислен с третьего курса института как «сын кулака».
А как с той кличкой жить парнишке,
Как отбывать безвестный срок, —
Толкует автор этих строк.
Читая поэму, мы ощущаем, как сильно была ранена душа молодого поэта, ощущаем всю глубину той великой исторической трагедии, которая обернулась личной бедой не только для него, но и для многих тысяч людей того поколения. Мы понимаем, каково было его отцу — честному крестьянину-труженику услышать жестокий и несправедливый, как говорит поэт, «слепой и дикий для круглой цифры приговор». Ему, зарабатывавшему хлеб собственными, в сплошных мозолях руками, о которых поэт с такой любовью и горечью говорит:
В узлах из жил и сухожилий,
В мослах покрюченных перстов —
Те, что — со вздохом — как чужие,
Садясь к столу, он клал на стол.
Те руки, что своею волей —
Ни разогнуть, не сжать в кулак:
Отдельных не было мозолей —
По этому приговору отец Твардовского оказался «в тех краях, где виснул иней с барачных стен и потолка. «. Он был раскулачен не только за то, что имел крепкое хозяйство, но и за то, что выделялся из общей массы своим экстравагантным поведением: носил шляпу, к другим крестьянам относился несколько высокомерно, к тому же был женат на дочери дворянина, пусть и обедневшего, разорившегося.
Боль Твардовского понятна, ведь пострадала при этом и вся семья. Нелегко приходилось детям «врагов народа»:
И за одной чертой закона Уже равняла всех судьба: Сын кулака иль сын наркома, Сын командарма иль попа. Клеймо с рожденья отмечало Младенца вражеских кровей. И все, казалось, не хватало Стране клейменых сыновей.
Твардовский, как и многие его сверстники, не хотел отрекаться от своего отца и вынужден был скрывать свое происхождение от окружающих. Естественно, что он был искренне возмущен словами Сталина «Сын за отца не отвечает. С тебя тот знак отныне снят». Эти слова были всего лишь красивым жестом, в действительности же отношение к детям «врагов народа» оставалось прежним.
Сталин стремился воспитать поколение, для которого государство стало бы важнее семьи, а идеалы социализма — важнее личного счастья.
Эта «живая быль» состоит в том, что слова «отца народов» оборачиваются требованием не только подавить все личное во имя государственного, но и нарушить основные библейские заповеди: почитай отца своего и мать свою, не произноси ложного свидетельства на ближнего своего, не убий, не сотвори себе кумира. Глас «отца народов» звучит в поэме как проповедь, но проповедь — Сатаны:
Он говорил: иди за мною,
Оставь отца и, мать свою,
Все мимолетное, земное
Оставь — и будешь ты в раю.
Отринь отца и мать отринь.
Предай в пути родного брата
И друга лучшего тайком.
И душу чувствами людскими
Не отягчай, себя щадя.
И лжесвидетельствуй во имя,
И зверствуй именем вождя.
Трагическое положение личности в тоталитарном государстве порождало ее трагическое раздвоение: с одной стороны, люди поверили в идею, были преданы идеалам социализма, а с другой — жестокость воплощения идеи вступала в конфликт с их совестью, заставляя сомневаться: а все ли правильно происходит при строительстве нового общества?
Твардовский был в числе тех, кто искренне поверил в идеи социализма, но пострадал при их претворении в жизнь. Поэтому отношение его к «вождю народов» неоднозначно: образ Сталина становится одним из центральных и самых меняющихся в его поэмах. Он эволюционирует от мудрого и надежного кормчего «на многомощном корабле» в цикле «О Сталине» до тирана, не только извратившего социалистическую идею, но посягнувшего на саму природу человека.
За два года до смерти Твардовский переосмыслил всю прожитую жизнь, избавился, наконец, от всех иллюзий. Он отверг все запреты и предал гласности мучительную и горькую память о жестокой эпохе, об ужасах и преступлениях времен сталинщины:
Не вправе я себе отсрочки
Еще успеть без проволочки
Немую боль в слова облечь,
Ту боль, что скрыта временами
И встарь теснила нам сердца.
В главе «О памяти» поэт открывает правду и о продолжающих эпоху сталинизма, полных лжи и показухи брежневских временах:
Забыть велят и просят лаской
Не помнить — память под печать.
Чтоб ненароком той оглаской
Непосвященных не смущать.
Твардовский не согласен с такой политикой государства. Он считает, что за нежеланием открывать правду скрывается страх перед собственным народом, а это неправильно, ведь
. кто сказал, что взрослым людям
Страниц иных нельзя прочесть?
Иль нашей доблести убудет
И на миру померкнет честь?
Он уверен, что тот, «кто прячет прошлое ревниво, тот вряд ли с будущим в ладу». А ведь потомки спросят с народа и будут судить его судом поколений, судом истории. Твардовский считает, что его современники обязаны рассказать потомкам правду о прошлом и этим нравственно очиститься:
Зато и впредь как были — будем, —
Какая вдруг ни грянь гроза, —
Людьми из тех людей, что людям,
Не пряча глаз, глядят в глаза.
Поэма «По праву памяти», в которой Александр Твардовский попытался переосмыслить время сталинизма, разобраться с тем, что происходило тогда в стране, была написана в 1963-1969 годах, но увидела свет только в 1987-м. Она оказалась удивительно созвучной духу того времени — требованиям гласности, прямого и откровенного разговора о наболевшем. Конечно, Твардовский открыл правду только в той мере, в какой она была доступна ему — члену ЦК КПСС, и двигала поэта к правде памяти не только «оттепель» и желание реабилитировать несправедливо репрессированных, но и сугубо личное обстоятельство — близость смерти, последнего срока, до которого надо успеть высказать «немую боль». Тем не менее, появление этой поэмы еще раз подтвердило значение памяти, тема которой усиленно разрабатывалась в прозе и поэзии на протяжении последних десятилетий XX века, и подчеркнуло роль Твардовского, находившегося у истоков ее разработки.
Осмысление прожитой жизни в поэме А. Т. Твардовского «По праву памяти»
Школьное сочинение
Я правду всю насчет людей
С тобой затем делю,
Что я до боли их, чертей,
«Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые. » Чем-чем, а «роковыми минутами» XX век не был обделен. Поэт Александр Твардовский знал это не понаслышке. На его долю выпало стать поэтическим зеркалом трех трагических периодов, потрясших и мир, и большую и малую родину. Он пережил и перестрадал и 30-е, и 40-е, и послевоенные годы, но ему посчастливилось дожить до тех дней, когда он смог, наконец, правдиво и откровенно рассказать о пережитом.
Твардовский, как человек бескомпромиссный и честный, считал, что неправильно замалчивать черные страницы нашей истории, необходимо предать их гласности, переосмыслить эти события.
Еще в поэме «За далью — даль» были произнесены слова: «Молчанье — тоже ложь». В его последнем, итоговом произведении — поэме «По праву памяти»— эта бесспорная мысль получила дальнейшее развитие: «Нет, все былые недомолвки домолвить ныне долг велит». Потому что — и это первейший и всеопределяющий принцип поэта — «Одна неправда нам в убыток и только правда ко двору!»
В декабре 1963 года, окончив работу над поэмой «Теркин на том свете», в которой была сделана попытка сатирического разоблачения тоталитаризма, Твардовский записал в рабочих набросках:
. Недосказал. Могу ль оставить
В неполноте такую речь,
Где что убавить, что прибавить —
Как долей правды пренебречь?
Годам и дням ведя отсчет.
Недосказал — и горя нету.
Нет, недосказанное жжет.
Первоначально Твардовский собирался добавить «недосказанное» как главу в поэму «За далью — даль», но затем главы сложились в самостоятельное произведение, в котором поэт заново переосмыслил все, о чем писал раньше, — в поэму «По праву памяти».
Эта поэма — социальное и лирико-философское раздумье о непростых путях истории, о судьбах отдельной личности, осмысление поэтом опыта всей прожитой жизни, в которой отразились тяжелые противоречия времени. Мотив поиска правды, как истины и справедливости, сквозной в поэме — от обращения к себе во вступительных строках: «Перед лицом ушедших былей не вправе ты кривить душой» — до завершающих слов о целительном настое «правды сущей», добытой ценой жестокого опыта.
В произведении развиваются и углубляются мотивы, прозвучавшие в книге «За далью — даль» (тема репрессий в главах «Друг детства» и «Так это было»), но теперь они приобретают более личностный характер. Ведь все, о чем пишет поэт, было поистине выстрадано им самим. Речь идет о судьбе его семьи и его собственной судьбе. Потому и построена поэма как взволнованный монолог, обращенный к современникам и, главным образом, к молодым людям — к «вам, из другого поколенья». Это страстная исповедь про то, что «душу жжет»: о попирании неписаных человеческих законов, о поругании человеческого достоинства, о неслыханном произволе 30-х годов, стоившем миллионы жизней, в том числе о поломанных судьбах своих братьев, сестер, отца, матери, высланных в 30-е годы на Северный Урал, и о многих других злодеяниях. Сама память в поэме Твардовского — это не просто взволнованное воспоминание о былом, а невозможность забыть, неотпускающая боль души, постоянное тревожное напоминание о том, что никогда не изгладится в сердце.
Первая глава поэмы «Перед отлетом» — рассказ о юности автора, о друге, с которым они наивно мечтали о счастье и верили в светлое будущее:
Готовы были мы к походу.
Что проще может быть:
Не лгать. Не трусить.
Верным быть народу.
Любить родную землю-мать,
Чтоб за нее в огонь и в воду.
Молодые, уверенные в себе оптимисты, они не предполагали, что от жизни нужно ждать не только счастья. «Сомненья дух» им «был неведом», но тем горше было разочарование, постигшее их при столкновении с действительностью. Уже в этой главе слышно предзнаменование суровой реальности, трагических конфликтов эпохи.
Глава «Сын за отца не отвечает» — отражение той неразрешимой ситуации, в которую попал сам Твардовский в начале 30-х годов. В 1934 году он был отчислен с третьего курса института как «сын кулака».
А как с той кличкой жить парнишке,
Как отбывать безвестный срок, —
Толкует автор этих строк.
Читая поэму, мы ощущаем, как сильно была ранена душа молодого поэта, ощущаем всю глубину той великой исторической трагедии, которая обернулась личной бедой не только для него, но и для многих тысяч людей того поколения. Мы понимаем, каково было его отцу — честному крестьянину-труженику услышать жестокий и несправедливый, как говорит поэт, «слепой и дикий для круглой цифры приговор». Ему, зарабатывавшему хлеб собственными, в сплошных мозолях руками, о которых поэт с такой любовью и горечью говорит:
В узлах из жил и сухожилий,
В мослах покрюченных перстов —
Те, что — со вздохом — как чужие,
Садясь к столу, он клал на стол.
Те руки, что своею волей —
Ни разогнуть, не сжать в кулак:
Отдельных не было мозолей —
По этому приговору отец Твардовского оказался «в тех краях, где виснул иней с барачных стен и потолка. «. Он был раскулачен не только за то, что имел крепкое хозяйство, но и за то, что выделялся из общей массы своим экстравагантным поведением: носил шляпу, к другим крестьянам относился несколько высокомерно, к тому же был женат на дочери дворянина, пусть и обедневшего, разорившегося.
Боль Твардовского понятна, ведь пострадала при этом и вся семья. Нелегко приходилось детям «врагов народа»:
И за одной чертой закона Уже равняла всех судьба: Сын кулака иль сын наркома, Сын командарма иль попа. Клеймо с рожденья отмечало Младенца вражеских кровей. И все, казалось, не хватало Стране клейменых сыновей.
Твардовский, как и многие его сверстники, не хотел отрекаться от своего отца и вынужден был скрывать свое происхождение от окружающих. Естественно, что он был искренне возмущен словами Сталина «Сын за отца не отвечает. С тебя тот знак отныне снят». Эти слова были всего лишь красивым жестом, в действительности же отношение к детям «врагов народа» оставалось прежним.
Сталин стремился воспитать поколение, для которого государство стало бы важнее семьи, а идеалы социализма — важнее личного счастья.
Эта «живая быль» состоит в том, что слова «отца народов» оборачиваются требованием не только подавить все личное во имя государственного, но и нарушить основные библейские заповеди: почитай отца своего и мать свою, не произноси ложного свидетельства на ближнего своего, не убий, не сотвори себе кумира. Глас «отца народов» звучит в поэме как проповедь, но проповедь — Сатаны:
Он говорил: иди за мною,
Оставь отца и, мать свою,
Все мимолетное, земное
Оставь — и будешь ты в раю.
Отринь отца и мать отринь.
Предай в пути родного брата
И друга лучшего тайком.
И душу чувствами людскими
Не отягчай, себя щадя.
И лжесвидетельствуй во имя,
И зверствуй именем вождя.
Трагическое положение личности в тоталитарном государстве порождало ее трагическое раздвоение: с одной стороны, люди поверили в идею, были преданы идеалам социализма, а с другой — жестокость воплощения идеи вступала в конфликт с их совестью, заставляя сомневаться: а все ли правильно происходит при строительстве нового общества?
Твардовский был в числе тех, кто искренне поверил в идеи социализма, но пострадал при их претворении в жизнь. Поэтому отношение его к «вождю народов» неоднозначно: образ Сталина становится одним из центральных и самых меняющихся в его поэмах. Он эволюционирует от мудрого и надежного кормчего «на многомощном корабле» в цикле «О Сталине» до тирана, не только извратившего социалистическую идею, но посягнувшего на саму природу человека.
За два года до смерти Твардовский переосмыслил всю прожитую жизнь, избавился, наконец, от всех иллюзий. Он отверг все запреты и предал гласности мучительную и горькую память о жестокой эпохе, об ужасах и преступлениях времен сталинщины:
Не вправе я себе отсрочки
Еще успеть без проволочки
Немую боль в слова облечь,
Ту боль, что скрыта временами
И встарь теснила нам сердца.
В главе «О памяти» поэт открывает правду и о продолжающих эпоху сталинизма, полных лжи и показухи брежневских временах:
Забыть велят и просят лаской
Не помнить — память под печать.
Чтоб ненароком той оглаской
Непосвященных не смущать.
Твардовский не согласен с такой политикой государства. Он считает, что за нежеланием открывать правду скрывается страх перед собственным народом, а это неправильно, ведь
. кто сказал, что взрослым людям
Страниц иных нельзя прочесть?
Иль нашей доблести убудет
И на миру померкнет честь?
Он уверен, что тот, «кто прячет прошлое ревниво, тот вряд ли с будущим в ладу». А ведь потомки спросят с народа и будут судить его судом поколений, судом истории. Твардовский считает, что его современники обязаны рассказать потомкам правду о прошлом и этим нравственно очиститься:
Зато и впредь как были — будем, —
Какая вдруг ни грянь гроза, —
Людьми из тех людей, что людям,
Не пряча глаз, глядят в глаза.
Поэма «По праву памяти», в которой Александр Твардовский попытался переосмыслить время сталинизма, разобраться с тем, что происходило тогда в стране, была написана в 1963-1969 годах, но увидела свет только в 1987-м. Она оказалась удивительно созвучной духу того времени — требованиям гласности, прямого и откровенного разговора о наболевшем. Конечно, Твардовский открыл правду только в той мере, в какой она была доступна ему — члену ЦК КПСС, и двигала поэта к правде памяти не только «оттепель» и желание реабилитировать несправедливо репрессированных, но и сугубо личное обстоятельство — близость смерти, последнего срока, до которого надо успеть высказать «немую боль». Тем не менее, появление этой поэмы еще раз подтвердило значение памяти, тема которой усиленно разрабатывалась в прозе и поэзии на протяжении последних десятилетий XX века, и подчеркнуло роль Твардовского, находившегося у истоков ее разработки.